После оккупации Галичины Австрией в 1772 году ее император Иосиф II, известный своей нетерпимостью к монашеству, начал закрывать многочисленные монастыри, не взирая на их конфессиональную принадлежность. Закрытию не подлежали только те, которые занимались просветительской деятельностью, т. е. содержали начальные или воспитательные учреждения. В число "непродуктивных" попал последний православный монастырь - Скит Манявский на Станиславщине (теперь Ивано-Франковская область), который вел аскетично-созерцательный образ жизни и был далек от общественно-полезного труда. В 1700 году львовский епископ Иосиф Шумлянский официально принял унию, однако не все приходы сразу же перешли на его сторону. Дольше всех хранила верность Православию скитская обитель, пережив львовскую Ставропигию (приняла унию в 1703 г.) и Креховский монастырь, который продержался до 1721 г. Фатальным для Скита Манявского стал 1786 г. Декретом цесарской канцелярии от 1.07.1786 г. Скит был закрыт. Сам акт закрытия производил комиссар станиславского управления И. Ф. Яшевский вместе с заведующим солотвинскими хозяйствами Штрасером 6 сентября того же года. В этот день, наглым образом прервав Божественную литургию в Крестовоздвиженском храме, Штрасер сел на престол и зачитал цесарский декрет. С этой минуты перестал физически существовать единственный оплот Православия в Галичине. Скитские монахи, около 60 человек, подались в монастыри Буковины - Сучавицу, Путный, Драгомирный и другие. Некоторые из них направились в Киево-Печерскую Лавру. Хозяйство закрытого монастыря перешло к Буковинскому религиозному фонду и фонду галичского греко-католического духовенства. ИСТОРИЯ ПРИХОДА
Львовская православная община, которая состояла в основном из иноземных купцов, которые прибыли в Галичину из Молдавии, России, Балкан, после закрытия Скита Манявского стремилась к образованию собственного прихода и строительству собственного храма для нужд православного населения Галичины. Стремление православной общины имело еще и моральную поддержку в патенте австрийской императрицы Марии Терезы, который устранял все ограничения в конфессиональных вопросах. Ее наследник Иосиф II, будучи довольно веротерпимым, продолжал эту политику. Как пример терпимости, он в 1781 г. позволил протестантам совершать свои службы, отдав им во Львове костел св. Урсулы, принадлежавший ранее доминиканским монахиням, вместе с незаконченным еще монастырем, что по ул. Зеленой. Не были обделены и приезжие православные русской национальности. Согласно торгового трактата между Россией и Австрией, заключенного 3.02.1786 г., русским купцам, которые прибывали во Львов, разрешалось ставить дома, продавать и покупать их.
В 1787 г. во время пребывания Иосифа II во Львове, местная православная община вручила ему меморандум в деле установления православного духовенства и постройки своего храма. Все пункты этого меморандума были приняты придворной канцелярией, и последняя еще в том же году отредактировала соответствующий утверждающий патент. Община тут же организовала сбор средств и, поскольку большинство ее членов были богатые купцы, то вскоре собралась значительная сумма. На собранные средства сняли частный дом под часовню, одновременно пригласили с Буковины православного священника Паисия Якубовича; с ним и дьяка. Таким образом, в конце 1787 г. львовская православная община имела свой собственный храм.
Учитывая то, что большинство прихожан были из греков, молдаван, славян, Божественную литургию служили на всех трех языках. И этот обычай продержался до Первой мировой войны. Проповеди произносились также на трех языках, потом ограничились почти без исключения языком местного населения.
Для постоянно растущего церковного фонда создана куратория, которую вначале делали сербы Станислав Антич и Параонева Чинзар и грек Геста. Скоро община купила собственный дом, однако переход в него прихода не произошел. Этому помешал экономический кризис в купеческом движении в Бродах и других купеческих домов, вследствие чего значительное количество иноземных купцов из Галичины выехало. Община была вынуждена продать недавно купленный дом, чтобы покрыть долги и налоги на содержание духовенства.
В 1832 году наступил новый, еще более острый кризис, и церковный фонд полностью исчерпался. Священники на протяжении трех лет не получали платы, а хозяин дома под часовню получил право экзекуции церковной собственности. Тогда местная православная община обратилась за помощью к губернатору Галичины Фердинанду д’Эсте. Тот помог. В течение года дело православного прихода было урегулировано - его причислили к Буковинскому православному религиозному фонду. С тех пор фонд обязывался покрывать все расходы, связанные с религиозными нуждами львовской православной общины.
Однако, эта община, которая насчитывала 384 человека, была недовольна администрацией Буковинского фонда и дальше желала иметь собственный храм, учитывая возможность приобретения одного из многих закрытых львовских монастырских костелов, которые тогда стояли пустыми. Но эти старания были напрасными. Даже выделенный львовским магистратом участок под строительство храма был снова отобран у православного прихода, поскольку он, не имея средств, не мог приступить к его сооружению. К тому же, Буковинская православная консистория отказалась дальше содержать подопечный ей львовский приход. Только благодаря вмешательству правительства (после долгих переговоров) в 1848 г. его приняли в штат Буковинской консистории, однако с ликвидацией приходской автономии.
Буковинская консистория быстро отрегулировала финансовое состояние львовского прихода, купив в 1856 г. на улице Францисканской (теперь Короленко) значительную недвижимость под конскрипционным номером 73 1/4, которая состояла из двух домов и 776 саженей огорода. Все это стоило 14500 флоринов. Еще в том же году в одном из домов устроена часовня, а в другом (двухэтажном) - назначено на место проживания священника и церковной прислуги. Так, после долгих скитаний по различным домам, православный храм, наконец, обрел собственное место. В 1862 году австрийское правительство определил православному храму "право публичности (гражданства)", но никогда не признавал права прихода, хотя он с самого начала исполнял все обязательства, прежде всего, вел метрические книги всех православных, рожденных в Галичине.
В межвоенный период львовский православный храм стал предметом споров между новообразованной польской державой и Румынией. Каждая сторона высовывала претензии на право собственности. В 1923 г. польское правительство в лице министра иностранных дел Александра Скшинского, руководствуясь статьей 208 мирного Трактата в Сен-Жермен, передало храм румынской стороне. Этот акт вызвал недовольство местной православной общины и она, изгнав румынских делегатов из храма, сама заняла его. Возникла сложная ситуация. Румынский религиозный фонд подал иск во львовский суд на: 1. православного священника во Львове, 2. митрополита Православной Церкви в Польше Дионисия, 3. на львовскую православную общину, требуя права собственности на храм и выдачи ключей от него. Суд первой инстанции вынес решение в пользу Румынского религиозного фонда. Однако, апелляционный суд, который состоялся в 1930 г., признал принадлежность храма Польской державе. Мотивацией было то, что с распадом австрийской империи бывший Буковинский религиозный фонд в Черновцах перестал существовать, поэтому храм, как собственность Австрии, на основе Трактата в Сен-Жермен, стал собственностью Польского государства. С тех пор львовский православный храм во имя святого великомученика Георгия Победоносца подчинялся Польской православной митрополии с центром в Варшаве. В 1944 году храм перешел в ведение Московского Патриархата.